- Вы сейчас общаетесь?
- Конечно! Он звонит все время.
- И с внуками встречаетесь?
- Я вижусь с внучкой Машей, которая живет в Москве. Семь внуков живут там. в Израиле. Я вам скажу страшную вещь, которую я не могу простить ему никак. - его дети не говорят по-русски. Они настолько с женой, тоже москвичкой, старались внедриться в ту культуру, что они не говорили с детьми по-русски. И только когда уже появился пятый ребенок, начали говорить, но это было уже поздно. Я объясняла ему, что он лишает нас внуков, лишает возможности рассказать им сказку. У тебя, твердила я ему. было право выбора, ты мог выбрать и выбрал. Но их-то ты лишаешь этого...
Когда Даньке было 11 лет, нашего очень хорошего друга отправили в лагеря. И я сказала: «Даня, ему там очень одиноко, напиши
ему письмо». - «Что?» - «Вот ты перевел стихотворение с английского на русский. А он переводчик- посоветуйся с ним». Он написал: «Дядя Костя, я пишу по делу. Я перевел стихотворение Стивенсона. Хотел узнать ваше мнение». Костя ответил ему развернутым письмом и написал о том. что у Стивенсона интонация сродни пушкинской «Осенняя пора, очей очарованье...» А у Даньки в переводе мрачность и напряжение. Откуда? И рифма другая. И Данин ответ: «Дядя Костя, я не знал, что нужно перевести настроение. Я думал, что надо перевести слова, а настроение я вложу свое. А про рифму - я не хотел простой рифмы, например, оранжерея оранжево жирея...»
То. что Данька писал в лагерь, я думаю, тоже сыграло большую роль в его человеческом становлении. Это интересный, но мучительный разговор...
- А есть сейчас что-то, помимо работы, что отвлекает от всего этого?
- И для меня, и для Камы главная теперь любовь - жизнь на даче. Встаем утром - и в сад, здороваемся со всем, что там растет. Вечно спасаем какое-нибудь погибающее растение. Отдых просто отличный, лучше, чем любое море и не приходится узнавать постоянно
сколько стоит отдых в Тайланде. Сидит на крылечке Кама Миронович Гинкас. Рядом практически в такой же позе - ящерица. Оба греются на солнышке. Кама протягивает ящерице палец - она смотрит на него и облизывает! Он замечает, какие птицы к нам прилетают. Не знает ни одного названия, но крайне увлечен расцветкой, размерами, голосами. Я никогда не могла представить себе в нем ничего подобного. И в себе, впрочем, тоже.
Это интервью прочитала не только Яновская, но и Кама Гинкас. Так у них, оказалось, заведено. И это легко понять: так вышло, что человека - два, а биография-то - одна. И тогда мне захотелось и у него спросить - не считает ли он нужным что-то смягчить или какие-то события пересказать по-своему?
- Кажется, я так много лет живу с Генриеттой Наумовной Яновской, но все еще не перестаю удивляться - что это за человек.
Бывает, подумаешь что-то. гак она это произносит вслух. А иногда ведь подумаешь го. что ей совсем не нужно знать... Гак что Генриетта Наумовна - девушка опасная.
Я не перестаю удивляться тому, настолько она разнообразно талантлива. В любой области, и какую она ни возьмется, главное, чтобы ей захотелось этим заниматься шли жизнь заставила. Она человек чрезвычайно предприимчивый.
Вот смотрите. Недавно я должен был поехать в Санкт-Петербург. В тот день с утра мы с Гетой отправились в театр на репетицию. Уже в дороге выяснилось, что я надел осенние ботинки, но в холод они не годятся и надо успеть купить новые. Плюс я не взял телефон, а вернуться домой уже не успевал. И еще много всякого такого, чего я не сделал или забыл. Гета в течение пяти минут разрулила все эти ситуации. И. входя в театр, усталая, сказала: «Нет. все-таки мне надо было администратором работать...»
Мы сейчас с Генриеттой Наумовной заканчиваем книгу. Книгу наших диалогов. Но еще непонятно, как ее назовем. То ли «Бред вдвоем», то ли «Жизнь вдвоем». Может быть, даже «Двое на одном электрическом стуле». Кто-то предлагает назвать эту книгу «Жизнь прекрасна по Гйнкасу и Яновской». То есть жизнь, конечно, наша прекрасна, но... Наш замечательный друг, сценограф Сергей Бархин. талантливейший художник, прочитав кусок из этой книги, сказал: «Кама, Яновскую читать гораздо интереснее, чем тебя. Ты, конечно, гоже ничего. Но когда читаешь Гету. го все оживает: сразу зидишь людей, ситуации».
Гемперамент у Геты очень серьезный, на самом деле, даже непримиримый. И оценки она иногда дает жесткие. Но это не отменяет того, что есть и в этом ее интервью, и нежности по отношению к людям, которых она знала, мудрости, глубины. Или вот вам история.
В последнее время так сложились обстоятельства, что я был очень нагружен работой, страшно устал и очень рвался на дачу. Хотя бы на три дня, чтобы просто полежать, хотя это не очень похоже на меня, но тем не менее.
Итак. Гета привезла меня на дачу. Я лежу пластом. Через пару часов она вдруг кричит: «Кама, пойдем прогуляемся!» Всю жизнь абсолютно безрезультатно я пытаюсь, приехав на дачу, заставить Гету выйти погулять! Ну хотя бы сто шагов в одну сторону и сто шагов в другую. Дыхнуть потрясающим воздухом. Никогда не удается. А тут? Вдруг Гета сама предлагает прогуляться. Я ничего не понял, но от усталости, страшно извиняясь, остался лежать. На следующий день опять: «Кама, пойдем!..» Что происходит? Ничего не понимаю. И тут еще помощница наша по даче говорит: «Кама Миронович, помогите мне ящик с яблоками в подпол спустить!» Никогда она меня ни о чем не просила. Что случилось? Я взял ящик, стали спускаться вниз - в подвале есть комната и кладовка, где мы храним продукты. И Генриетта Наумовна тоже спускается вслед, небывалое дело для нее! И что вы думаете? Там, где раньше были продукты. - пустое пространство, а в стене - дверь! Я открываю дверь, а там два огромных бетонных бункера...
Объясняю. Когда строили дом. выкопали яму под фундамент. Около двух метров глубиной. Строители провели все коммуникации, потом спрашивают: засыпать? Да! - скомандовали мы, и они все снова засыпали. Десять лет нашему дому и десять лет Гета страдает, что мы сделали эту глупость. Меня не было на даче две недели. За эти две недели она все это и совершила!
Она так горела этим строительством, что всем нашим знакомым рассказывала, чем занимается. Поэтому, оказывается, когда я приехал и лег пластом, телефон Геты начал разрываться: «Ну, как Кама прореагировал на подвал?» «Да никак! - оправдывалась она. - Лежит, скотина! Так и не посмотрел...» Пришлось гнать меня туда почти пинками. А потом с наслаждением и в красках она рассказывала всем про мою реакцию на ее сюрприз.
Вот в этом - вся Генриетта Наумовна.
Как я ее называю - главный режиссер моей жизни, а также художественный руководитель и администратор. Одновременно.
//bn-p.ru/
