- Это ведь в тот период вы познакомились с Бродским?
- Да. Мне попались его самиздатовские стихи. Я прочла и абсолютно обалдела. Ну обалдела и обалдела. Прошло время, и один мой знакомый мальчик как-то сказал: «Зайдем тут к приятелю». Зашли. Оказались у Бродского в комнатке за шкафом, в знаменитой теперь половинке комнаты. Сам Иосиф - рыжий, веснушчатый, странно говорящий. А я дар речи потеряла. Разговаривали, и Бродский вдруг прочитал какие-то стихотворные строчки, я тут же выпалила: это - Янис Рицос! Он посмотрел на меня с большим изумлением: привели тут какую-то с распахнутыми глазами, а она. оказывается, что-то знает. На самом деле книжка Рицоса только вышла, и накануне, ну случайно, я ее прочитала. Это была завязка знакомства.
Потом были еще разные встречи с Иосифом, и среди них одна - рядом с Ленинградским университетом, в Академии художеств. Когда там проходили конференции, меня отправляли туда - снаряжали складные столики, пачки с книгами, чтобы я там их продавала. И вот как-то меня выгрузили внизу у здания, и надо было все это тащить наверх. Я стою над всем этим, и тут идет Иосиф. Я говорю: «Привет!» - «Привет!» И спрашивает: «Что ты здесь делаешь?» - «Книги продаю». - «А ты?» - «А я тут грузчиком работаю». - «Так неси, раз ты грузчик!» Он взял и потащил.
Потом я помню, как в Доме ученых Бродский должен был читать стихи. И мы с друзьями пошли туда. И там мне впервые стало за него просто страшно. Потому что. когда он читал, он очень кричал. Спустя годы я видела фильм, где Иосиф, уже много старше. - он там тоже читал стихи. Это. конечно. похоже, но не так. В те годы он очень кричал: красная шея. красное лицо. И казалось еще секунда, и все кончится - он сорвется.
Потому что это было на пределе, такой был крик. Я помню этот крик у себя дома - когда он приходил к нам с Камой. Допустим, он ночью что-то написал и утром ему нужно было кому-то это прочесть... И если он оказывался в нашем районе, мог зайти к нам, оказывался в другом - к кому-то другому. Представьте ленинградские дворы колодцами. Он читал у нас в комнате, а звук бился о стены колодца, и этот крик слышал весь дом. Это было очень страшно. И первые мгновения ты терял содержание стиха, потому что на тебя обрушивалась лавина из букв и слов. У него есть строчки: «Уже ни в ком не видя места, коего глаголом коснуться мог бы. не владея горлом...» Вот что тогда было. Все очень больно...
А одну историю рассказал мне Кама. Он шел по Литейному и встретил Иосифа, который был очень грустен. - в тот день он получил разрешение на выезд из СССР. Разрешение, которого он не хотел. Они побрели вместе, зашли к Иосифу, там были его мама и папа. Кама рассказывал: папа сидел за столом и говорил: «Какие мытарства, какие мытарства». А мама, показывая на сердце и голову, повторяла: «У него вот здесь мытарства». В тот день Бродский подарил Каме маленькую книжечку «Разговор с небожителем» и на обложке написал: 18 апреля 72 год. тот самый день.
- А потом., знаю, вы встретились с ним в начале 90-х в Финляндии, когда
пуховики Moncler по цене производителя можно было достать только там. Была его встреча с читателями. На лужайке был установлен тент, а на сцене стоял Бродский и финский переводчик. Бродский кричал, рычал. А в это время в зале сидели мирные финны, многие пришли с детьми. Они слушали финский перевод, ели гамбургеры, попивали пиво. Из соседней палатки доносилась громкая и веселая музыка. Полагаю, страшновато было все это видеть.
- Действительно, было тяжело. После вечера к нему обращались разные барышни за автографом. Он видел нас боковым зрением и старался не смотреть. Понятно - почему Мы не встречались очень много лет. И увиделись не в самой приятной ситуации. Потом мы все-таки подошли: «Ты здесь и мы здесь, может быть, придешь на спектакль? Пьесу Данька сделал...» - «Как? Тот мальчик?!» Он помнил нашего сына еще совсем маленьким. «Не могу, я должен уезжать». Как-то вот так. очень аккуратно разговаривали. И вдруг восторженно заговорила Оксана Мысина (она была с нами): «А что же это вы не приедете в Россию? Вас так у нас обожают!..» Его просто перекосило всего.
- Не понимаю. Ему показали, думаю, не в первый раз, что существуют миллионы, которые его обожают...
- Это был восторженный штамп. И не вовремя. Его ведь постоянно донимали этим вопросом. И очень он не любил артистов...
//bn-p.ru/
